Слепой Орфей - Страница 100

100

Стежень отвел взгляд, посмотрел на массивные стены, на тяжелые черные ворота. Следовало что-то сделать, может быть – разрушить проклятый замок. Но как?

Пока Глеб размышлял, мостовая пришла в движение. Камни вокруг места, где лежала бурая туша, подернулись пленкой, «поплыли», и труп очень медленно, без единого звука начал погружаться вниз. Как камень – в горячую смолу. И тут же створки замковых ворот, тоже совершенно бесшумно, повернулись на бронзовых стреловидных петлях, и из арки-пасти вытек серебристый дым. Поначалу бесформенный, он под взглядом Стежня (Глеб точно знал: именно под его взглядом) постепенно обрел форму. Человеческую форму. Стежень вздрогнул: перед ним стоял Сермаль.

– Ну вот, сын земли,– глухим голосом произнес Сермаль,– вот мы и свиделись.

Стежень молчал.

– Не веришь? – Сермаль усмехнулся.– Это правильно. Не забыл, значит. Возьми, твое.

Сермаль бросил Глебу кожаный мешок. Упав, мешок громко звякнул. Причем сам мешок, а не его содержимое.

Стежень отступил на шаг.

– Боишься, воин? – насмешливо произнес Сермалъ.– Хоть глянь, что внутри!

– Я не воин! – резко ответил Стежень.

«Ты сам так сказал».

Теперь Глеб почти уверился: перед ним оборотень.

– Развяжи, не бойся,– сказал оборотень. И добавил с усмешкой: – Разве ты не победил?

«Он прав,– подумал Глеб.– Я победил».

Взглянул мельком туда, где лежала бурая туша. Нет, уже не лежала. Только гладкая проплешина на мостовой.

Наклонившись, он неторопливо расшнуровал мешок. В мешке лежала корона. Шапка Мономаха.

Теперь усмехнулся Стежень. Положил корону обратно в мешок, поднял глаза…

– Я ошибся,– сказал оборотень (или Сермаль?).– Ты и впрямь не воин, сын земли. Ты не изменился. Жаль.

– Глеб!

Стежень повернулся на окрик. Резко, всем телом.

– Марина?!

Сермаль возник рядом с ней, обнял длинной костлявой рукой.

– Я заберу ее,– сказал он грустно.– Ей нужен воин, а не… ты.

Ярость заполнила грудь Стежня. Замок, стены, тусклое небо – все подернулось рябью. Бездумный выхлест – сам воздух загудел от удара. Но Сермаль (или оборотень) даже не шелохнулся. Более того, Стежень (пустой, как проколотый мяч) осознал: его искусителю удар доставил наслаждение. Тем не менее тот повернулся и, увлекая за собой Марину, двинулся обратно, в арку ворот. Они уже входили в тень, когда Стежень опомнился и крикнул:

– Стойте! Я согласен!

Мрачный замок истаял. Прямо из него, из воздуха, из булыжников мостовой, из грубо отесанных плит нависающей стены – проступили очертания и цвета совершенно других вещей. Мостовая обратилась ковром, из серого воздуха проявилась хрустальная многоярусная люстра. Чуть позже проявился потолок, стены…

Стежень с некоторым удивлением обнаружил себя в просторной комнате, скорее даже зале, а не комнате, у края длинного стола под тяжелой скатертью, а рядом – двух мужчин в военной форме. Причем на погонах обоих красовались большие генеральские звезды. И сам Стежень тоже был в такой же форме и с генеральскими погонами (Стежень не видел, но знал) на плечах. Один из военных что-то сказал.

– Что? – переспросил Стежень. Военный повторил. Голос его казался неестественно монотонным, как бы обесцвеченным.

– Приказом министра вооруженных сил вы отстранены от должности. Новый командующий будет здесь через три часа.

– Хорошо,– кивнул Стежень и тут же понял, что эта реплика возникла еще до его появления в этом зале.

– Хорошо. Не препятствуйте ему.

– Вы обещали мне… – тем же монотонным голосом начал генерал.

– Да,– перебил его кто-то внутри Стежня.– Ни о чем не беспокойтесь. Можете идти.

Оба генерала синхронно козырнули, повернулись и покинули зал.

Но Стежень продолжал видеть и чувствовать их, даже когда они оказались за дверью. Их и еще множество людей. Он…

– Глеб!

Зал растворился. Сквозь него вновь проступили серые стены и угловатая громада замка. И тот, что увел Марину, оборотень,– с лицом, закаменевшим в усмешке. А между Стежнем и Неизвестным – некое существо, гибрид живого тела, камня и металла. Маленькое, не более метра в высоту, но ужасающее и невероятно смертоносное. Оно напоминало… пулю. Драться с ним было бессмысленно.

– Глеб!

Справа, в шаге от Стежня, стояла Елена.

Обнаженная, с распущенными волосами, карминной помадой на губах, блестящей загорелой кожей – она казалась неуместно живой в этом тусклом мире. Живой и прекрасной.

Стежень невольно взглянул на Марину, все еще опиравшуюся на руку Неизвестного, и возлюбленная показалась Глебу бесплотной и невыразительной тенью. Стежень почувствовал, как в груди вновь поднимается ярость.

Он снова повернулся к Елене, но ничего не успел сделать.

– Возьми его,– произнесли карминные губы.

Маленькое существо вскинуло ручки цвета расплавленного золота. Стежень сжался…

Но удар был направлен не на него. Смертоносная крошка метнулась к Неизвестному, тот с почти неуловимой глазом быстротой отшатнулся, заслонился Мариной.

Стежень даже не успел испугаться за нее. Существо стремительной осой обогнуло девушку, подпрыгнуло и вцепилось в грудь Неизвестного, чье сходство с Сермалем сразу исчезло. Теперь он более походил на черный бесформенный вихрь, вздувающийся и опадающий так быстро, что глаза Стежня начали слезиться. Он поспешно отвернулся… и не узнал Елену.

Лицо превратилось в уродливую маску боли. Стежень увидел, как она медленно откидывается назад… Глеб успел подхватить ее, легкую, почти невесомую.

– Ленка! – Он так испугался, что даже забыл о Марине.– Ленка! Держись!

100